Учительница шестого класса моей дочери позвонила впервые, и новости явно не были хорошими. Задыхаясь и находясь в чувствах, она позвонила мне на работу и сказала, что 11-летняя Лулу «вышла из-под контроля» в то утро: кричала, мяла бумаги, говорила грубые вещи и, в конце концов, выбежала из здания.

По ее словам, класс разыгрывал сценарий об охотниках-собирателях во время голода, и Лулу была одной из детей, выбранных для «голодной смерти».

«Больше никто не расстроился», — сказала учительница. «Я не понимаю, почему она это сделала».

Но я поняла. С того момента, как я услышала слова «умереть с голоду», я точно знала, что произошло.

Пятнадцатью месяцами ранее старшей сестре Лулу поставили диагноз анорексия, и с тех пор наша семья была поглощена тем, чтобы помочь ей выздороветь. Хотя мы пытались защитить Лулу как можно сильнее, она страдала вместе с нами.

Она видела свою сестру, лежащую на кровати в отделении интенсивной терапии, вялую и истощенную. Она сидела за столом и слушала истерические крики и плач, угрозы самоубийства; она слышала, как ее любимая старшая сестра говорила непонятные и страшные вещи. Она видела, как ее сестра прокладывала путь от края пропасти, кусала себя за мучительный укус пищи, и, несомненно, видела больше, чем мы думали, о нашем разочаровании, замешательстве и горе.

Теперь, наконец, ее сестра более или менее поправилась: вес восстановился, она в школе, и она снова стала здоровой и счастливой.

Но я ждала, что что-то подобное произойдет, с тех пор, как жизнь в нашем доме снова стала нормальной.

В кошмарном хаосе борьбы с анорексией мой муж, Лулу и я сосредоточились на том, чтобы помочь ее сестре выздороветь.

Теперь, когда она это сделала, для Лулу было безопасно испытать весь ужас, горе и ярость последних 15 месяцев.

То, что все это вылилось в школе, было абсолютным горем. Ролевая игра в классе была такой случайной, чего мы не могли ожидать.

Быть вторым братом или сестрой всегда тяжело. Когда один ребенок борется с диагнозом или несчастным случаем, который изменит его жизнь, родители должны сосредоточиться на нем. И детям полезно знать, что у других людей есть потребности, и иногда эти потребности стоят на первом месте.

Дело в том, что о расстройствах пищевого поведения напоминают повсюду. В конце концов, мы все должны есть. И в жизни ребенка может не быть другого места, где бы он чувствовал себя более застенчивым и уязвимым в отношении своего тела и веса, как  школа. Добавьте к этому недавний упор в нашей школе на питание, и я знала, что Лулу чувствовала, что не может избавиться от болезни своей сестры.

Ролевая игра в классе была наиболее ярким примером, но было много других триггеров: плакаты в коридоре шестого класса, призывающие к упражнениям и «здоровому питанию», чтобы похудеть, тренажерный зал по фитнесу, в котором детей просили записывать каждый вес другого, фильм, в котором упоминается анорексия. Все это снова и снова вызывало болезненные ощущения.

Кроме того, большинство людей не понимают, насколько серьезным и широко распространенным может быть расстройство пищевого поведения. Учительница Лулу была шокирована такой реакцией на ролевую игру в классе; я уверена, что она думала, что у Лулу была какая-то скрытая эмоциональная проблема. Когда мы с мужем сели и рассказали ей кое-что из того, через что прошла Лулу, я увидела, как ее лицо изменилось, когда она начала понимать, почему наша дочь отреагировала так в тот момент.

От других родителей, чьи дети вылечились от анорексии, я слышал такие же переживания. Как и ожидалось, чем младше ребенок, тем больше вариантов сценария видели родители, включая навязчивость, истерики, имитацию опасного поведения, такое как отказ от еды, и депрессию. Кажется, что в выздоровлении братьев и сестер есть своего рода симметрия; может потребоваться около года, чтобы полностью восстановить питание ребенка с анорексией дома, и еще год, чтобы сестры и братья вернулись к нормальному поведению.

Часть выздоровления Лулу говорит об этом. Недавно она пришла со школы расстроенной после ссоры с другим шестиклассником, другом, который настаивал, что лучше быть худой, чем толстой. Помня образ своей голодной сестры, Лулу ответила: «Я бы предпочла быть слишком толстой, чем слишком худой». Ответ подруги: «Тонкий – это хорошо, чем тоньше, тем лучше!»

Лулу была в ярости, когда рассказала мне об этом разговоре. Разве ее подруга не поняла? Разве она не знает, что такое анорексия?

Да, сказала я ей, похоже, что не знает. Ты сказала правильные вещи, но потребуется больше, чем один-два комментария, чтобы изменить мнение твоего друга.

Я гладила ее спину и сидела с ней рядом пока она плакала.

Я знала, что боль уменьшится, но никогда не исчезнет полностью. Хорошо это или плохо, но то, что случилось с ее сестрой, случилось с ней и со всеми нами. Никто из нас никогда не будет прежним.

Автор статьи в The New York Times Харриет Браун, автор книги «Храбрая девочка ест. Борьба семьи с анорексией»

Перевод: команда B-center